Капитальный потенциал

Александр Асмолов и Марина Гусельцева размышляют об исчезающей роли государства в управлении обществом и о том, что лишь переосмысленные в свете антропологической оптики рыночные механизмы способны создать эффективную модель управления, способствующую повышению качества жизни.

Человеческий капитал — синтетический конструкт, возникший на стыке дискурса экономики, социологии, психологии и показывающий взаимосвязь культуры, гуманизации общества, благосостояния государства и качества жизни. С опорой на концепции человеческого капитала (интеллектуального, социального, символического) возникает экономика, в которой люди имеют приоритетное значение, а образование рассматривается как важный ресурс модернизации общества.

Вместе с тем при разработке стратегий развития общества, опирающихся исключительно на концепции человеческого капитала, возникают определённого рода риски. В этих стратегиях образование рассматривается прежде всего как сфера услуг, а не как социальный институт развития личности и общества; в тени остаётся принцип избыточности образования по отношению к сиюминутным запросам рынка; федеральные и региональные программы развития образования проектируются преимущественно исходя из адаптации к бюджетному дефициту; социальная политика развития образования редуцируется к экономической политике развития промышленности и трудовых ресурсов.

Парадигма человеческого потенциала отличается от парадигмы человеческого капитала приоритетом гуманистических установок над утилитарными прагматическими установками и повышенной чувствительностью к культурно-историческим, социокультурным, культурно-психологическим факторам в разработке программ и стратегий модернизации образования. За сменой терминологии от человеческого капитала к человеческому потенциалу стоит изменение картины мира, предполагающее иное отношение к человеку и его развитию.

Термин «человеческий потенциал» распространён сегодня в социогуманитарных науках, тогда как в психологии чаще используется понятие личностного потенциала. Для диагностики социокультурной системы, включающей взаимоотношения личности и общества, общества и государства, рассчитывается индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП). Последний ежегодно определяется для каждой страны мира, считаясь одним из наиболее объективных и достоверных показателей. В основу расчёта индекса развития человеческого потенциала положены три параметра: уровень жизни, который определяется через валовой национальный доход и покупательную способность в долларах США (USD), уровень грамотности, содержащий количество лет, затрачиваемое человеком на обучение, и предполагаемая продолжительность жизни.

Следует отметить, что по названным выше объективным показателям Россия прискорбно отстает от развитых стран. Путь в условную лигу чемпионов пролегает через социокультурную модернизацию образования, а успешность последней обусловлена в наши дни сменой методологической оптики, а именно: переходом от догоняющих моделей человеческого капитала («люди — новая нефть») к преадаптивной модели человеческого потенциала, в основу которой положены принципы гуманизма (а не прагматизма), приоритетность категорий достоинства (а не полезности) человека, качество его повседневной жизни, а также особая значимость в стратегическом анализе и диагностике государственных программ культурно-психологических факторов.

Американский футурист и создатель проекта Social Evolution Макс Бордерс в недавно изданной книге «Социальная сингулярность» показывает связь модернизации государства с изменившимся миром, в котором исчезают иерархии, нарастает децентрализация, формируется планетарная идентичность. В своём прогнозе ближайшего будущего Бордерс полагает, что на смену государствам и идеологиям приходит децентрализованное, но активно взаимодействующее мировое сообщество. Именно децентрализация как вектор позитивной эволюции человечества позволяет решать проблемы социальной справедливости, модернизировать систему образования и тем самым спастись от грозящих человечеству глобальных рисков существования.

В отдельных сферах жизни уже сегодня мы наблюдаем эти процессы: переход от иерархий к сетям, перераспределение власти от государств к сообществам. В качестве успешных примеров такого рода Бордерс отмечает современные сервисы, подобные Uber или компании Morning Star. Зависимость людей от государства, а служащих от начальников он считает уходящей нормой, поскольку подобное положение дел препятствует инновационному мышлению и экономическому росту.

Несмотря на тот факт, что «по всему миру открываются новые школы, призванные обновить образовательную систему», этому движению препятствуют устаревшие и немодернизированные государства.

В качестве стратегии позитивных изменений Бордерс предлагает осуществлять критику посредством действий. Он обращается к модели Исаака Морхауза, создавшего в 2013 г. программу Praxis, посредством которой молодые люди вместо университета находят оплачиваемую годовую стажировку, позволяющую студенту получить «реальный опыт в современных условиях вместе с широкими знаниями». Также устойчивой тенденцией наших дней выступает домашнее обучение, дающее возможности спроектировать и реализовать индивидуальные стратегии ответственного образования. Тем не менее, чтобы удовлетворить разнообразный спрос на образование в современном мире, этих моделей недостаточно: требуется вариативность образовательных практик и программ, эффективность которых в конце концов должен определить рынок — в качестве саморегулирующейся системы спроса и предложений.

В своей книге «Социальная сингулярность» Бордерс описывает смешанное образование (сочетание онлайн-курсов и домашнего образования), кооперативное образование (объединение сообществ или нескольких семей, самоорганизующих обучение своих детей), «умные контракты» (основанные на взаимодействии с существующими по всему миру университетами), которые «позволят студентам выполнять задания в удобное для них время». Главное, что объединяет эти модели, — принципы автономии образовательной системы, отказ от посредничества в лице бюрократии и менеджеров между спросом на образование и свободным рынком услуг.

Разумеется, в этой модели новых отношений между устаревшим государством и современным обществом на передний план выходит проблема самозанятости управленческих элит, которые являются в наши дни бенефициарами сложившейся системы жизни и тормозом на пути перемен. Тем не менее чем большее число людей вовлекается в новую систему жизнеустройства, тем скорее устаревшие «посреднические структуры» исчезнут сами по себе (и потому не следует с ними непосредственно и напрямую бороться, вызывая противодействие); в процессе перемен спонтанно возникнут новые технологии и идеи, «новые формы коллективного разума», участвующие в этом движении люди создадут «новые модели сотрудничества, адаптированные к изменениям».

Основной методологической идеей Бордерса служит тот факт, что «управление должно быть конкурирующим, а государственная система — рыночным товаром». Таким образом, возвращаясь к основной теме нашей статьи, заметим, что не следует противопоставлять рынок гуманизму.

Рыночные механизмы на службе гуманизма — вот эффективная модель, решающая задачи качества жизни людей. Без гуманизма рыночные механизмы слепы, а без рынка гуманистические идеалы пусты.

Полная версия статьи — на www.edpolicy.ru