Ликбез по авангарду

После Октябрьской революции волна радикальных преобразований охватила всю территорию нового государства, и одной из наиболее масштабных стала реформа просвещения. Ее задача была тем сложнее, что по преимуществу граждане были неграмотны (согласно переписи населения Российской империи 1897 года, только 21 % умел читать и писать). С нуля создавались новые типы образовательных учреждений: районные и ведомственные детские сады; рабфаки, готовящие к поступлению в вузы взрослых учащихся; школы фабрично-заводского ученичества при производственных центрах; учебные комбинаты, объединяющие несколько образовательных ступеней; профтехкомбинаты при крупных промышленных предприятиях, обеспечивающие их новыми кадрами всех уровней специализации. Средние образовательные учреждения, хоть и сохранили свою прежнюю основу, подверглись радикальным изменениям: если ранее их посещение было одним из этапов жизни человека, принадлежавшего к привилегированным слоям общества, а остальные довольствовались одним-двумя классами церковно-приходской школы, то теперь каждый ребенок, родившийся на территории Cоюза, был обязан ходить в школу в течение девяти лет. Его обучение было светским, проходило на родном языке, в классах без гендерного разделения и телесных наказаний.

Строительство школы было обязательным при планировке любого жилого квартала, новые строения возводились и в старых районах. Именно в этот период здания образовательных учреждений (не только школ, но и детских садов, учебных комбинатов, общежитий) стали неотъемлемой частью городского пейзажа.

Так, в Ленинграде на Тракторной улице был возведен один из первых жилмассивов авторства лучших архитекторов советского авангарда: А. С. Никольского, Г. А. Симонова, А. И. Гегелло. Вдоль дороги с небольшими уступами были выстроены трехэтажные жилые дома, по мере движения улица расширялась, высота строений увеличивалась до четырехэтажных, и завершала композицию архитектурная доминанта — здание школы имени 10-летия Октября: ее яркая и динамичная форма олицетворяла символ новой власти — серп и молот. Незавершенный полукруг серпа с выдающимся вертикальным элементом (молотом) своими очертаниями вторил необычным полуаркам, соединяющим жилые дома, выстроенные вдоль улицы, и тем самым достигалось единство и законченность ансамбля.

В Москве характерным примером застройки эпохи авангарда можно считать Дангауэровскую слободу — микрорайон в районе Лефортово, спроектированный М. И. Мотылевым, Б. Н. Блохиным, Д. Ф. Фридманом с участием других архитекторов. Кварталы Дангауэровки состоят из секционных жилых домов с выделяющимися угловыми элементами и включают здания бытового обслуживания: детский сад, столовую, клуб, магазин, а также школу, построенную по типовому проекту Д. Ф. Фридмана, — она возвышается среди основной застройки и обращает на себя внимание своей необычной ступенчато-пирамидальной формой, вторящей геометрии окружающих ее жилых зданий.

Эпоха авангарда открывает очередную страницу архитектурного эксперимента, и строительство новых жилых районов становится рабочей площадкой не только для советских градостроителей: в этот период над проектами школьных зданий в СССР работают многие приглашенные иностранные специалисты. Например, голландский конструктивист Йоханнес Бернардус ван Лохем участвовал в 1926–1927 годах в разработках новых промышленных городов. Один из немногих осуществленных им проектов — застройка правого берега реки Томь в Кемерово, Красной Горки, где сохранилась школа Кемеровского рудника. В центр здания была встроена железобетонная водонапорная башня, так как, являясь доминантой жилой застройки, оно было построено на возвышении. Стены школьных помещений для лучшей термоизоляции были построены из кирпича и деревянных бревен. Также интересны проекты школ и детских садов супругов Вильгельма Шютте и Маргарете Шютте-Лихоцки, работавших в Советском Союзе в составе группы немецкого архитектора Эрнеста Мая, некоторые из них реализованы в соцгородке Магнитогорска.

В советской школе ученик должен был получить практические навыки, вырасти физически развитым, иметь возможность заниматься творческой самодеятельностью, поэтому уже на начальной стадии архитектурных разработок в ней планировались оборудованные помещения для практических занятий, спортзалы, актовые залы. В первое десятилетие существования новых школ повсеместно вводился лабораторно-бригадный метод обучения, предполагавший совместную работу над проектом в группах: бригада получала от преподавателя задание и в течение определенного времени самостоятельно трудилась над ним, отчет о работе также давал коллектив учеников. В связи с этим возникла большая потребность в узкоспециализированных помещениях в школах: химических, физических, биологических лабораториях, столярных и слесарных мастерских. Они были предусмотрены в проектах первых школ на западе Москвы — в Филях (архитектора А. Антонова), на Можайском шоссе (авторства Б. Сидорова).

Архитекторы стремились добиться максимальной функциональности постройки, которая при этом должна была соответствовать высоким санитарно-гигиеническим требованиям, предъявляемым к учебным заведениям: не только классы, но и коридоры были хорошо освещены, предполагались отдельные входы для старших и младших классов. Интересно, что спортзалом часто можно было пользоваться и в вечернее время, и в выходной — для этого был предусмотрен отдельный вход. Школьные библиотеки в первое время обеспечивали потребности в литературе не только детей, но и взрослого населения прилегающего района, по вечерам после работы здесь собирались увлеченные чтением жители; в актовом зале выступали ансамбли и группы самодеятельности, так как рабочих клубов не хватало. В учебном заведении были также предусмотрены: столовая, медпункт, помещения для общественных организаций, музей, а порой даже квартиры для преподавателей и директора.

В создании проектов школьных зданий экспрессивных, динамичных форм с невероятно высокой функциональностью архитекторам-авангардистам не было равных: среди средних образовательных учреждений эпохи 1920–1930-х годов мы можем увидеть стилизованные серп и молот (как уже упомянутая школа 10-летия Октября в Ленинграде архитектора А. С. Никольского), различные виды самолетов и аэропланов (например, школа на Большой Смоленской в Санкт-Петербурге архитектора Н. Ф. Демкова); строения, представляющие собой объемное воплощение супрематических композиций (школа им. КИМ (Коммунистического интернационала молодежи) на улице Ткачей в Санкт-Петербурге архитектора Г. А. Симонова); корабли (Дом технической учебы на улице И. Черных авторства А. И. Гегелло); здания, напоминающие соединение ступенчатых пирамид (типовой проект школы Д. Ф. Фридмана), и многое другое.

Полный отказ от декора и классических пропорций освободил энергию и фантазию творчества, создал поле для новых экспериментов. Даже те проекты, которые были выполнены архитекторами-авангардистами в условиях жесткой экономии и в сжатые сроки, имели необыкновенные и динамичные формы, яркие и выразительные элементы, такие как ленточное вертикальное или горизонтальное остекление, крытые переходы между корпусами, скругления стен, широкие балконы и плоские крыши для физической зарядки на свежем воздухе, яркую, контрастную окраску фасадов, иногда — крупные надписи с лозунгами, пропагандирующими народное просвещение. Многие здания школ, построенные в этот период, до сих пор являются украшением городской застройки. Например, Лакинская школа искусств, Ликино-Дулевский лицей, школа № 36 на Станционной улице в Курске. Благодаря социальной значимости образовательные учреждения эпохи авангарда сохранились сравнительно лучше других категорий сооружений, причем они продолжают нести ту функцию, которая ставилась целью их создания.

В послереволюционные годы образ новой школы стал притягательным и отчасти мистическим, чему способствовали совершенно необыкновенные элементы. Например, многие здания, спроектированные в середине — конце 1920-х годов, имеют возвышающийся над крышей купол обсерватории, где в темное время суток в условиях малоосвещенной городской застройки того времени можно было наблюдать за ночным небом. Некоторые из них и сейчас можно видеть на крышах школ этого периода. Иногда в подвале учреждения располагались хорошо оборудованные кузнечные мастерские. Понятно, что такого рода элементы стимулировали интерес к учебе даже у простых рабочих ребят, первоначально имевших мало интереса к получению знаний.

Новшества эпохи авангарда коснулись и внутренних помещений: вместо полутемных пространств, изобилующих пышным оформлением, фойе и коридоры были выкрашены яркими, контрастирующими красками, широкое остекление создавало ощущение наполненности светом. Классные помещения были выполнены в светлых тонах. При этом проектировщики отказались от резных деревянных элементов, ковров и тканевых обшивок, характерных для школ императорской России, в первую очередь по санитарно-гигиеническим соображениям.

Интересен проект одноэтажной школы А. С. Никольского, предполагавший потолочное остекление в каждом классе, расположенное над доской. Чтобы в зимний период такие окна не засыпало снегом, они были расположены под углом, и крыша каждого класса была двускатной. Ряды этих треугольных призм контрастировали с полукруглой кровлей актового зала, создавая неповторимую динамичную архитектурную композицию школы, которая, к сожалению, так и не была реализована.

Для игр на переменах и в свободное время архитекторы проектировали множество открытых пространств: рекреации, широкие переходы в здании, за его пределами — дворы и скверы, закрытые со стороны проезжей части и основной застройки зелеными посадками, что способствовало тишине и обилию свежего воздуха.

Некоторые проекты школ предполагали наличие приусадебных и опытных участков поблизости, а также подсобные постройки, такие как парники и оранжереи, дополнительные помещения для инвентаря. В работах М. И. Мотылева прилегающие к учебному учреждению территории, отданные под сельскохозяйственные экспериментальные работы, занимают значительное пространство и детально разработанны.

Архитектурный облик новых школ был призван наглядно продемонстрировать суть нового коммунистического строя и противопоставить его старому царскому учебному заведению, закостенелому, по мнению социальных идеологов, в своей классовости и элитарной направленности. Однако на практике столь грандиозные проекты требовали значительного финансирования, которого не хватало, а строительство затягивалось. Поэтому уже к началу — середине 1930-х годов появляются упрощенные проекты, сохраняющие основные функциональные особенности, но с существенно меньшим уровнем затрат и требуемой территорией. Многие из них были типовыми и легко возводились в регионах по всей стране.

В этот период советская власть начинает «борьбу с формализмом», а в строительстве — «с леонидовщиной» (по имени И. И. Леонидова, одного из самых ярких идейных вдохновителей советского архитектурного авангарда), и конструктивизм, а с ним и другие направления оказываются под запретом. Как следствие, отказываясь от необычных, полных динамики форм, авторы проектов обращаются к классическому наследию, что проявляется в изобретении промежуточных объемно-пространственных решений, сохраняющих авангардные черты в планах или боковых фасадах, но использующих декор и симметрию при оформлении главного фасада.

Несмотря на закат архитектурного авангарда в конце 1930-х годов в СССР, его основные идеи и принципы продолжали широко применяться в зарубежном строительстве, а затем постепенно были вновь задействованы и на своей исторической родине: в 1970–1980-х годах многие типовые здания школ и детских садов используют схожие разработки, а среди современных частных учебных заведений можно видеть очень сложные по объемно-пространственному решению проекты, близкие первым учебным учреждениям, выполненным архитекторами-авангардистами середины 1920-х годов.